"Экстрим-клуб" г. Луга

Обедаем в кафе на турбазе и поворачиваем обратно. Телецкое озеро мы увидели, точнее, поставили «галочку». Чтобы действительно его увидеть, надо на несколько дней арендовать катер. По суше можно доехать только до плотно заселенного цивилизованного истока Бии с северо-западной оконечности и до глухого и труднодоступного устья Чулышмана с южной. С боков озеро окружают дикие скалы.

На обратном пути прокручиваем все впечатления в обратном порядке и закрепляем их в памяти. Я еще пытаюсь фотографировать то, что не вышло по пути сюда. Погода меняется, начинает проглядывать Солнце, и пейзажи приобретают новые краски. Около шести вечера подъезжаем к подъему на Кату-Ярык. До темноты около трех часов. Энди предлагает отложить подъем на завтра. Переночевать в домике, а с утра подняться, найти на плоскогорье хорошее озерцо, половить рыбу, пособирать грибы. Грибы, кстати, там местами можно косить косой. Но Леша настаивает на подъеме сейчас, пока хорошая погода. Мелкий дождик нам не страшен – «Патрики» поднимутся и по мокрой дороге. Но в начале лета дорогу просто смыло. Спустившиеся туристы неделю ждали, пока придет трактор и построит все заново. А время отпусков ограничено, недели у нас нет. А Леша торопится сильнее всех. Мы хоть и не верили в возможность тропических ливней сегодня, но просто не понравилась эта ночевка в долине, когда утром ветер распластал нашу палатку по земле, как катком, сломав при этом одну дугу. Да и просто перспектива сидеть весь вечер в этом подобии кафе под звуки дискотек, которые устраивают на радостях спустившиеся вниз новосибирцы, совершенно не радовала. Мы тоже были за подъем.

Сам подъем занял минут двадцать, хотя мы, перестраховавшись, ползли на первой пониженной передаче. Я держал рычаг «раздатки», которую несколько раз «выбивало» под нагрузкой. На верхней площадке сделали остановку для фотосессии. Сказать, что пейзажи впечатляют – ничего не сказать! Даже несмотря на то, что это уже повторение.

Начинаем присматривать место для ночлега и через несколько километров сворачиваем на отворотку, которая от дороги карабкается куда-то в гору. Судя по пням и куче напиленных чурок, сюда ездили за дровами. Тут, на довольно ровной площадке и встаем. Высота – около тысячи восьмисот метров, холод, мокрая трава и сплошь следы жизнедеятельности лошадей и медведей. С трудом удалось выбрать место для палатки. Жалко, что в этом году неурожай кедровых шишек, нашли только одну. Зато прямо на дорожке растет огромная сладкая земляника, по форме и размерам больше похожая на вишню. Ночью, похоже, был легкий заморозок. Мы в палатке изрядно замерзли. Зато днем при ясной солнечной погоде нам начали открываться виды, скрытые дождями и тучами по пути туда. Вершины гор белели снегом. Вначале нам показывались невысокие горы, поросшие лесом. Но вскоре на горизонте показались и вечные льды. Мы остановились сфотографироваться, но горный ветерок скоро загнал нас по машинам. Проехав высокогорные тундры, мы нырнули в ущелье реки, которая вывела нас в Акташ. Снова дорогу сжимают стены двухкилометровой высоты. А там, наверху, среди выпавших ночью снегов были еще и горные озера. Было бы в запасе побольше времени!

А времени осталось совсем мало. Даже получив пограничные пропуска, мы понимаем, что на Укок уже не успеть. Но все же поехали дальше по Чуйскому тракту в сторону Монголии.

Место следующей ночевки было, пожалуй, самым живописным. Лужайка на берегу Чуи, спрятанная от дороги небольшим утесом, а на том берегу – Северо-Чуйский хребет. Всего в каких-то пятнадцати-двадцати километрах – вершина высотой четыре тысячи двести метров и рядом еще около четырех километров. Выждав, когда между облаков откроются ослепительно-белые льды, мы дружно начинали щелкать фотоаппаратами.

Перед этим на плоскогорье мы свернули к одному из горных озер, берега которого показались нам необитаемыми. Небольшой подъем, метров на триста вверх, проползли по мокрым камням и корням лиственниц. Немного размялись с тросом лебедки. Маслята кругом растут сплошным ковром, но мы брали только из-под колес, чтобы не раздавить. Форсировав небольшое болотце, выехали к озеру. На краю заболоченного луга стоит покосившийся сарай и остатки изгороди. Пока мы расставили раскладные походные стулья, Энди уже сбегал к берегу. До воды не дойти без резиновых сапог, и вся болотинка – в медвежьих следах. Я тоже пошел посмотреть.

- Кто это тут шляется? - я оглянулся на недовольное бормотание и увидел двух алтайцев, сидящих на склоне. За ними виднелась крыша дома, который не был виден от наших машин.

- Да вот заехали на озеро посмотреть,- отвечаю.

- А что его смотреть? Это наше озеро. Сам-то откуда?

- Из Питера.

- А, из Питера! Там люди хорошие. Я был в Питере, - дальше разговор пошел более доброжелательно.

- Покажи нож. Где взял? Давай меняться!

Дед Борис с внуком лет десяти живут тут, на арендованном озере круглый год. В озеро запустили малька пеляди. Вот они ловят рыбу, охотятся, собирают грибы. Так, по крайней мере, говорят.

- А купи рыбы. Свежая. Икра есть, - и развернул пакет с серебристой пелядью.  Денег у меня с собой не было, и я пошел к машинам. Идея насчет свежей рыбы всем понравилась, и мы с Энди отправляемся к дому. Хотели взять полакомиться несколько рыбин, около килограмма, раз сами не порыбачили. Но дед нас засмеял и стал грузить в пакет еще. Взяли два.

- Да я один за раз столько съедаю, - пробурчал дед и добавил пакетик со свежей икрой. Мы оглядели двор с недостроенной баней. Внук уже сидит среди стропил. За баней стоит «Нива» и мотоцикл «Иж-49». Раритет – полный «оригинал» и «на ходу».  Дальше – армейский бензогенератор тоже военных времен и еще несколько таких же в стороне. На стене у крыльца висят два карабина с оптическими прицелами. В общем, все необходимое для жизни имеется.

И вот на стоянке мы, только расположившись, начали жарить рыбу. Только снятая со сковородки пара рыбин исчезла быстрее, чем поджарилась следующая. Хотя жарится свежая пелядь моментально, естся еще лучше – мелких костей в ней нет. Облизывая пальцы, мы поняли, что дед был прав. Пошли шутки: «Давайте вернемся, скажем, что очень понравилось, возьмем еще». Но отсюда до него уже полдня пути. Поджарили и съели икру, запили горячим глинтвейном и сели любоваться ледяными вершинами.

Утром нас разбудило яркое Солнце. Иней уже растаял (перед рассветом был легкий заморозок), роса быстро подсыхала. А четырехкилометровые пики на фоне ярко-голубого горного неба блестели так, что глазам больно. Катя рассказала, что к ней в палатку заглядывал зверек, видимо, ласка. Ночью она шуршала травой рядом, а утром залезла под тент и стала сквозь сетку рассматривать, что внутри.

Нашим следующим пунктом был Кош-Агач. На подъезде к нему Чуйская долина превращается в широкую степь. Со всех сторон ее окружают горы: Северо-Чуйский хребет (которым мы любовались со стоянки) сменяется Южно-Чуйским с севера, напротив – Курайский хребет. Постепенно горы расступаются к горизонту, и мы катимся по огромной, плоской, как блюдце, степи. Она скорее похожа на пустыню – из растительности только редкая жесткая трава стелется по земле. Изредка ручейки и речушки прогрызли в глине извилистые, метр – два глубиной овраги с отвесными берегами. Солнце светит тут уже довольно жестко (сказывается высота – уже тысяча восемьсот метров), дождей почти нет. Зато ветра – постоянно.

В Кош-Агаче первым делом находим рынок. Рассказывали, что тут на стыке границ России, Казахстана, Монголии и Китая продается множество интересных вещей. Но особого впечатления рынок не произвел. Может по будням торговля замирает. Продают в основном всякое тряпье, обувь и побрякушки из Китая, как на дальневосточных китайских прилавках, да яркие пестрые ткани, в которые заворачиваются восточные женщины. Под вывеской «Качественная одежда и обувь» стоят ковры в рулонах. В Торговом центре «Рахат» - прилавки из горбыля завалены всякой блестящей пластмассой. Уезжаем с рынка в поисках приличного кафе, чтобы пообедать. В результате останавливаемся в небольшом, чуть больше вагончика, домике с табличкой «У Хасана». Меню из нескольких строчек: шашлык, чебурек да чай. Взяли люля-кебаб. У нас  такого, конечно, не найти! Съели и тут же заказали еще. Все мясное тут вообще вкусное и свежее. Мясо в холодильниках никто не хранит. Оно пасется на склонах, когда нужно, его режут и готовят. Посетителей тут, видимо, бывает совсем мало. Хасан присел за столик рядом и с удовольствием стал рассказывать нам о себе и о местной жизни. Он приехал из Узбекистана и осел здесь. Мы узнали, что зимой тут температура в районе минус пятидесяти с постоянным ветром. Снег весь сдувает, поэтому традиционные дома строят без крыш. Летом редкий дождик впитывается в тонкий слой глины, намазанной вместо крыши. В особенно суровые зимы мрет скот. Но жизнь идет, к натуральному хозяйству добавляется только ассортимент магазина бытовой техники. Вслед за нами из кафе ушел, заперев дверь, и Хасан. Поспешил в мечеть.

Нам пора поворачивать в обратный путь. Обидно, что на Укок не хватило времени. До него осталось полторы сотни километров на запад через перевал. Но дорога там тяжелая, и сколько времени займет спуск и обратный подъем, никто не знает. На юго-востоке по другому перевалу в семидесяти километрах проходит граница с Монголией. Очень хочется попасть сюда снова, имея погранпропуска и монгольские визы. Самое интересное осталось там, за этими перевалами. А нам остается успокаивать себя тем, что для первого раза и так хватит.

На обратном пути останавливаемся у мусульманского кладбища. Меня предупреждали, что это обязательно нужно посмотреть. Покойников тут не закапывают – в этой земле вырыть могилу можно только динамитом и экскаватором. Тела закладывают камнями и строят над могилой деревянную крышу, подобие склепа. При этом на кладбище совершенно нет запаха. Видимо, благодаря сухому климату.

Наверно, по этой же причине и дороги не разрушаются. Правда, их еще и ремонтируют. Чуйский тракт на всем протяжении республики, а тут особенно, в идеальном состоянии.

Следующую остановку делаем около святилища «Калбак-Таш». Довольно большой утес покрыт древними наскальными рисунками. Экскурсовод-алтаец рассказывает, как на этих плоских камнях приносили жертвы, общались с духами. Его длинные запутанные истории убеждают, что два круга обозначают не колеса телеги, а  женские груди. Та и другая тоже имеют свои значения. Но телега просматривается слишком отчетливо. Мне становится не интересно, и я ухожу от экскурсии и завершаю осмотр самостоятельно. Спустившись вниз, у домика, в котором находится касса, рассматриваю густые заросли конопли вокруг стен. Мне начинает казаться, что в этом и есть секрет красноречия экскурсоводов.

Спуск из долины, вниз по течению Чуи, идет все быстрее. В обратном порядке переезжаем несколько перевалов и выезжаем к Катуни. Вдоль нее выезжаем на равнинную местность, где она после впадения Бии уже зовется Обью. Тут о горах уже ничего не напоминает. У нас получился очень удачный маршрут – до самой дальней точки мы поднимались все выше и выше в горы, а наши впечатления становились все сильнее и ярче. На обратном пути от скал в нижнем течении Катуни уже не захватывало дух. Заверни мы в Чемал теперь, после ледников на четырехкилометровой высоте, возможно, не вертели бы головами с открытым ртом, как неделю назад.

Но мы надеемся еще посмотреть то, что не успели по пути сюда, например, Кунгурскую пещеру.

Продолжение: http://extremeluga.ucoz.ru/publ/chast_tretja_goroda/1-1-0-18